Валерий Дмитриевич Бондаренко Морские экспедиции ДВНИГМИ Николай Денисов

     Небольшое помещение морвокзала г.Корсаков (о.Сахалин) без труда вмещает ожидающих посадку пассажиров. Среди них выделяются две группы с рюкзаками, баулами, сумками. Нет, это не челноки, в те времена таковых в современном понимании этого слова ещё не было. Одна из этих групп - это мы - инженеры и научные сотрудники лаборатории РТС ТИАСУРа. Мы вчетвером направляемся на остров Итуруп, на котором и располагается наша база - радиофизический полигон. Мой маршрут пролегает туда уже во второй раз. Для остальных же это первая поездка. Замечу, что в аэропортах, морвокзалах и других залах ожидания Дальнего Востока людей в походной экипировке с рюкзаками можно увидеть довольно часто. Это представители науки и практики - геологи, добытчики и просто туристы. И в самом деле, что может познать житель, к примеру, европейской части страны, не претендующий на дальние переезды? Крым, черноморское побережье Кавказа, ухоженные аллеи, дорожки парков, стандартный загар, обеды по расписанию и прочее! И так каждый отпуск! Скукотища! Совсем другое дело - Дальний Восток, особенно его островная часть. Это и разгул стихий, и ни на что не похожесть здешней жизни и ощущение края света. Одним словом - романтика!

     Мы в пути уже неделю и порядком поистрепались. И, оказавшись в зале ожидания ни свет, ни заря, находимся в состоянии скучной полудрёмы. Участники другой группы, напротив, полны жизненной энергии, а их вызывающе яркая экспедиционная экипировка говорит о многом. Но вот на меня падает тень от соседней группы.
     -Вы тоже едете на Кунашир? - это вопрос исходит от дамы средних лет, облачённой в новенькую штормовку, приобретённую, видимо, по такому случаю.
     - Нет, мы на Итуруп.
     В те времена не было сотовых телефонов, поэтому, от нечего делать, пассажиры по обыкновению общались между собой.
     - Как интересно! - продолжает она.
     И в самом деле, её взбудораженный взгляд выражает чувства человека, в одночасье попавшего из московской квартиры на другую планету.
     - Но вы тоже изучаете планктон? - продолжает она.
     - Нет, мы по другим делам.
     - Как интересно! По каким же таким делам, если не секрет?
     Вот привязалась, что же ей ответить? - Ну, … мы радиофизики.
     - Как интересно! Здесь всё так интересно! … Но какая связь …
     От дальнейшего спасает объявление о посадке на судно. Подхватываем свои вещи и выбираемся на воздух. Ого, народу хоть отбавляй! В небе сияет солнце, и стоит прекрасная тёплая погода, другими словами - погожий сентябрьский день, который и предпочли душному помещению будущие пассажиры "Серго Орджоникидзе". Так называется судно, на котором мы и предполагаем вовремя добраться до места нашего назначения. Именно предполагаем, так как на Дальнем Востоке, особенно в отдалённых его районах располагающей стороной являются в первую очередь погодные условия.
     "Серго Орджоникидзе" пассажирское судно, но и палубный груз для него - обычное дело. Его погрузка уже завершена, и дело только за пассажирами. На линии, соединяющей Сахалин с Курильскими островами, курсирует и "Ольга Андровская". А вот прошлую свою поездку на Итуруп мне довелось совершить на "Туркмении". Все эти суда по водоизмещению одного уровня с НИС "Академик Ширшов", о котором так много сказано в прошлом повествовании.

     В числе других поднимаемся по трапу и далее у пассажирского помощника получаем номер своей каюты. Увы, к большому огорчению, это совсем не то, что было на "Туркмении" в виде комфортабельной четырёхместной каюты. Сейчас это носовой очкур на десять человек. Да и вообще, судя по всему, видавший виды "Серго Орджоникидзе" по ухоженности уступает другим судам. Но делать нечего, занимаем свои места. Я по обыкновению выбираю верхний ярус, внизу Лопатин Алексей Васильевич - наш бессменный руководитель экспедиционных поездок. Остальные наши - Лев Бабушкин и мой товарищ Юра Попов здесь же, с нами. Юра - молодой специалист, и это его едва ли не первая командировка. Сейчас мы с ним хоть и живём в разных городах, но до сих пор на связи. Наши пути пересекаются всё реже, но каждый раз при встречах беседы, с чего бы они ни начинались, непременно возвращаются к островам. Жизнь на них порой была далеко не безоблачной, но по какой-то необъяснимой причине вспоминается нами чаще, чем даже дальние и благополучные походы на "Академике Ширшове".

     Но, естественно, такая каюта предназначена только для сна, поэтому мы все поднимаемся на палубу попрощаться с Корсаковым да и просто полюбоваться морем. Вскоре дают сигнал к отправлению, и я в который уже раз испытываю знакомые волнительные минуты, когда судно отчаливает от пирса и неторопливо набирает ход. Путешествие обещает быть непродолжительным - по расписанию утром следующего дня мы должны быть на месте. День просто великолепен, спокойное синее море, чайки. Но пока это только залив Анива. Слева по курсу в отдалении простирается береговая линия - это полуостров. В своём окончании он переходит в каменистую гряду высоких скал - мыс Анива. Отвесными серыми стенами они вздымаются к небу, завершаясь острыми зазубринами вершин. Гряда узкой полосой вклинивается далеко в море, логично завершаясь установленным на последнем её выступе маяком.
     И сама гряда, уходящая далеко в море, и маяк, расположенный на верхушке скалы, впечатляют даже на таком большом удалении. И сейчас в дымке чем-то напоминают пейзажи из виденных ещё в школьные годы известных экранизаций Жюля Верна. Сегодня в Интернете можно без труда найти массу красочных фото- и видеоматериалов этих и других привлекательных мест Сахалина и Курильских островов. И не выходя из квартиры вновь совершить путешествие на край земли, туда, где восходит солнце. Но в памяти остаётся прекрасное "тогда". Со временем оно приобретает чёрно-белый оттенок сохранившихся фотографий, но от этого не становится хуже.

     Но вот, наконец, и последний кусочек суши остаётся позади. Чайки ещё какое-то время сопровождают нас, но вскоре и они возвращаются восвояси. Перед нами Охотское море. Вот теперь можно и подкрепиться в судовом ресторане.
     Обращает на себя внимание то, что некоторые пассажиры расположились прямо на палубе. С этим явлением мне пришлось столкнуться ещё в прошлый раз на "Туркмении". Сейчас уже не могу точно назвать причину этого явления - нехватка ли это мест в каютах или просто желание "прокатиться с ветерком". Для жителей Курил поездки на материк или большую землю, то есть на Сахалин, обычное дело. Это то, что называется в город за покупками. Похожую картину можно наблюдать и у нас в Сибири, когда дети из отдалённых сёл запросто преодолевают десятки, а то и сотни километров по Оби на "Ракетах" и "Метеорах" для того, чтобы попасть в школу и обратно домой. Но для нас, жителей настоящего материка, это понятие трудно отождествляется с большим судном морского класса. И всё же, как мне показалось, островитяне воспринимают "Серго Орджоникидзе" прежде всего как гигантский автобус.
     Или вот ещё одно наблюдение. Не секрет, что чем дальше в глубинку, тем проще люди и тем меньше в них того наносного, что сопутствует цивилизации. И в этом убеждаюсь в очередной раз, непроизвольно прислушиваясь к разговорам курильчан на палубе корабля. Они умеют обходиться малым, и при этом кажутся вполне счастливыми. Но, может быть, это просто привычка. Определённо Южно-Сахалинск и внешне, и по своей ментальности отличен от Владивостока, но ещё более отличны от Южно-Сахалинска городки - поселения на Курильских островах. Однако разговоры на палубе запоминаются меньше, да и что они значат в сравнении с величием моря. Не хочется покидать палубу, да и идти некуда. Просто стоим у борта. Всего год прошёл со времени моего последнего морского путешествия, но сегодня опять, как в первый раз. Нам, жителям материка, к подобным ощущениям привыкнуть, наверное, невозможно. Время бежит незаметно, близится вечер, сентябрь берёт своё, и палуба постепенно пустеет. Держимся до последнего, но, наконец, сдаёмся и мы, уходя к себе в каюту на ночлег.

     Ночь прошла без приключений. Впрочем, может, они и были, но спал я крепким сном. Утром, вспоминая свою прежнюю поездку, спешу на палубу, чтобы вновь увидеть знакомые очертания острова Итуруп. А может быть, мы ещё только на подходе, и его можно будет увидеть издали - в тумане моря голубом! Но нет, похоже, проспал.

     Береговая линия уже невдалеке. Однако по странным обстоятельствам остров оказывается справа по ходу судна. Вместо того чтобы по обыкновению подойти к рейду Курильска со стороны моря, мы почему-то движемся вдоль острова на север. Ещё какое-то время стою в полном недоумении. Окончательно путает карты только что взошедшее солнце. Оно нахально расположилось слева и как будто даже улыбается, пытаясь окончательно сбить меня с толку. Да нет, оно просто смеётся надо мной. Ведь это означает, что судно идёт вовсе не на север, а на юг! Но, может быть, тогда мы находимся на океанской стороне острова? Нет, этого не может быть! Наверное, я ещё не проснулся.
     Ситуация выясняется скоро. Оказывается, это вовсе и не Итуруп, а его южный сосед - остров Кунашир! Теперь понятно, почему вид острова сразу показался мне незнакомым. Свежая информация пришла от кого-то из наших. Оказывается, в районе Итурупа свирепствует шторм, и капитан принял решение начать обход группы островов в обратном порядке. Отлично! Неплохой подарок за те же деньги, впрочем, деньги всё равно командировочные. Особенно доволен Лев Бабушкин:
     - Это же настоящий круиз!
     Но вот другая его мечта о возвращении в Томск на поезде по Транссибу так и не состоялась. Я всей душой был за такую идею, так как и сам наблюдал Забайкалье только с высоты птичьего полёта, но, увы, такова командировочная реальность.

     Столица островного региона Южно-Курильск располагается в южной части Кунашира, как раз на его океанской стороне, почему остров и оказался по правой стороне движения. И нам требуется ещё часа полтора хода с тем, чтобы добраться до своей стоянки на рейде. Погода продолжает радовать - солнечно, тихо и тепло. И даже не верится, что совсем рядом по местным островным меркам бушует шторм. Но, может, мы находимся в той его области, что зовётся глазом циклона? Там, где создаётся иллюзия всеобщего спокойствия? Но всё идёт своим чередом, "Серго Орджоникидзе" бросает якорь, и вскоре к его борту швартуется плашкоут - самоходный плот-баржа для перевозки грузов и пассажиров на берег. Процесс загрузки-разгрузки плашкоута отнимает немало времени, в течение которого оставшиеся на судне пассажиры становятся просто зрителями. Среди сходящих на берег и столичная группа исследователей планктона. Отличить её от местных жителей довольно легко. Впрочем, может быть, они были и не из столицы, но, во всяком случае, мне так тогда показалось. Более того, может быть, они занимались вовсе и не планктоном, а какими-то другими обитателями моря. Но сейчас, по прошествии тридцати лет, вспоминая об этом, мне почему-то подумалось именно о планктоне.

     Кунашир с борта судна выглядит весьма привлекательным. Он не такой, как Итуруп, и в этом проявление его более южного местоположения. Те же вулканы, что на Итурупе, но выглядят они не так сурово и кажутся даже не такими высокими. Хотя позже, изучая карту этих мест, я убедился в обратном. Как раз на Кунашире расположен более высокий вулкан Тятя высотой 1819 метров. Краски тоже другие, они более насыщенные. Судя по всему, и Южно-Курильск более ухожен, чем его северный сосед. Во всяком случае, издали кажется именно так. Несколько в стороне от городка выделяется на контрасте своей белизной уже традиционная для этих островов станция спутникового телевидения "Орбита". Но с борта судна многого не увидишь. Жаль, что в таких случаях не предусмотрены экскурсии на берег!

     Наконец, уже во второй половине дня, мы снимаемся с якоря. Теперь совсем уж короткий переход, и опять якорная стоянка, но уже у острова Шикотан. Собственно, эти два острова находятся на расстоянии прямой видимости. Говорят, что в хорошую погоду можно увидеть даже северную оконечность японского острова Хоккайдо. Пытаюсь всмотреться на юг, но кроме дымки ничего более не видно. Шикотан совсем невелик по размерам и местами покрыт густой растительностью. Он больше выдвинут в океан и, может, именно поэтому его пышная зелень, взращённая океанской влагой, в наступающем вечере отливает чернотой. Это уже четвёртый по счёту остров из числа Курильских островов, с которым мне удаётся познакомиться, выезжая в экспедиции. Кроме уже означенной тройки, - это остров Матуа. Он расположен гораздо севернее, и его мы наблюдали с борта "Академика Ширшова" в прошлом плавании. Тогда зимой он выглядел просто заснеженной сопкой с едва различимым на нём поселением.

     На фото: У острова Шикотан. Мы с Юрой Поповым (справа).

     И опять новость. Чуть ранее на Шикотане огнём пожара уничтожен рыбозавод, и теперь добрая сотня студентов-стройотрядовцев (прибыли на обработку рыбы) вынужденно становится пассажирами на судне. Теперь их путь лежит на материк. Естественно, мест в каютах хватило далеко не всем, и они цыганским табором располагаются прямо на палубе. Дел вроде никаких больше нет, но судно не торопится сниматься с якоря. Должно быть, капитан решил переждать шторм.
     Мы же от нечего делать прогуливаемся по палубе, переходя от одного борта к другому, а то и просто разглядывая остров, который кажется уже изученным весь до последнего штриха. Иссякли уже все темы разговоров и, кажется, наступает момент, когда в результате бездействия первоначальный интерес к поездке сменяется состоянием безразличия. День близится к закату, и у нас впереди ещё одна ночь в многолюдной каюте.

     Ночью просыпаюсь оттого, что просто нельзя не проснуться. Шторм, и, судя по качке, не шуточный! В каюте всё скрипит и двигается. Вздохи, храп, хлопанье дверью. Стрелки на циферблате часов показывают середину ночи. Сила, вдавливающая меня в койку при подъёме носовой части судна, такова, что возобновить сон нет никакой возможности. Ещё с полчаса пытаюсь противопоставлять себя природной стихии, но тщетно. Качка только усиливается, и нос судна теперь падает в пучину моря с таким ускорением, что в отдельные моменты я просто повисаю в воздухе. Пора что-то предпринимать.
     Решение проблемы известно ещё со времён плавания на "Академике Ширшове". Улучив подходящий момент, скатываюсь с верхней полки, разбудив при этом Лопатина. Потом он обвинит меня в том, что я помешал ему благополучно проспать всю ночь и вместе с ней шторм. Балансируя на уходящей из-под ног палубе и поминутно хватаясь за поручни, одеваюсь. Поверх свитера накидываю куртку, после чего поскорее покидаю каюту. Подняться по трапу наверх не так просто - палуба буквально уходит из-под ног, и, судя по количеству "озабоченных" пассажиров, шторм длится уже давно. Они как тени рассредоточены по всем углам и коридорам. Верхний уровень с каютами первого класса не исключение. У самого выхода на палубу изваяние в виде воспетого Ярмольником "Цыплёнка табака". Оно женского пола с уже зелёным лицом, источает только одно слово: "мама" и абсолютно не реагирует на своего спутника, который также находится в полной беспомощности. Вспоминаю, от кого же я слышал мнение об утомительности путешествий на поезде! И разве нельзя было устроить радиофизические полигоны где-нибудь поближе. А вот ковровые дорожки сейчас совсем некстати - это последнее, о чём успеваю подумать, перед тем как открыть дверь, ведущую на палубу. Поскорее на воздух!

     Ветер одним ударом наполняет лёгкие морской свежестью. Ночь черна, но судно хорошо освещено, и становится понятно, что это скорее не шторм, а зыбь - отголосок самого шторма. С зыбью нам уже приходилось сталкиваться на "ревущих сороковых", но там она другая. В открытом океане валы обычно не так круты, поэтому кажутся менее опасными. Там к её многодневному и монотонному ритму приспособиться было несложно. Но то, что делается сейчас за бортом, похоже на воду в кипящем котле. Невозможно предсказать, где появится следующий вал. Картина впечатляюща - судно по самый нос зарывается в хаотично возникающие водяные холмы. И скорость хода судна далека от привычной. Временами кажется, что мы вообще никуда не движемся.

     Студенческий табор, естественно, тоже не спит. Молодёжь группами распределилась на палубе по укромным местам, где ещё можно укрыться от ветра и брызг - у шлюпок и под трапами. Но есть и смельчаки, любители острых ощущений - они прямо у борта. Не будет ничего удивительного, если завтра по приходу мы кого-то недосчитаемся. Хотя высота бортов внушает уважение.
     Но пора, наконец, покинуть носовую часть судна, где качка ощущается сильнее всего. Передвигаюсь вдоль борта к его воображаемой середине. Да, кажется, здесь поспокойнее. Поднимаюсь по какому-то трапу наверх, затем ещё выше. Как здорово, здесь лавочка! Их даже две. Но на другой лавке, обращённой ко мне своей спинкой, уже виднеются чьи-то ботинки. Тоже любитель свежего воздуха! Плотно застёгиваюсь на все пуговицы и молнии, на голову накидываю капюшон, устраиваюсь поудобнее и пытаюсь тоже хоть немного задремать. Но ветер слишком уж свеж, и заснуть никак не удаётся.

     ________

     Наш полёт по маршруту Томск - Владивосток прервался в Чите. Самолёт по техническим причинам не смог продолжить свой рейс, заставив нас дожидаться оказии. Тоже ночь, переполненный аэровокзал, яблоку негде упасть. Сон одолевает так, что глаза слипаются прямо на ходу. Уже исхожен вдоль и поперёк зал ожидания, изучены расписания всех рейсов. Кажется, что самолёты в Читу только прибывают, но никто не летит дальше. Пристраиваемся, кто как может. Лишь под самое утро забываюсь на час - полтора в каком-то углу какого-то зала на своей видавшей виды экспедиционной сумке. И только в середине дня нас и других пассажиров подбирает борт из Одессы. Салон самолёта непривычно украшен орнаментом, который привлекает к себе внимание, скрашивая время в полёте. Оно летит незаметно, вот уже и знакомый поворот, означающий, что и Хабаровск остался позади. Самолёт при этом делает заметный крен на правое крыло, и дальше мы летим прямо на юг. Посадка на взлётно-посадочную полосу редкостна по своему исполнению, мы даже не ощутили касания шасси о бетон. Что вызвало уважение не только к одесскому экипажу, но и к самой Одессе, городу, в котором ни разу я не был.

     Мы с другими нашими коллегам прилетели во Владивосток к приходу из очередного рейса "Академика Ширшова". Это обычная практика. Но теперь из-за нашего опоздания встреча с Тисленко Владимиром Ильичём и компанией произошла уже в аэропорту практически на противоходе - они уже готовились к посадке в самолёт. Всё произошло скоротечно, мы успели обменяться только короткими новостями и дружескими рукопожатиями. Что ж, хоть так. Тем не менее, на судне нас ждали дела, и уже через считанные часы мы с радостью встретились с нашими старыми знакомыми по прошлым морским походам. А в промежутке между этими двумя событиями опять сопки, покрытые густым массивом зелени, и петляющая между ними серая лента асфальта, от которой трудно оторвать взгляд. Сентябрь, пожалуй, - лучшее время года в Приморье.

     Признаться, ступив на палубу судна, испытал известное волнение, и что-то там защемило в груди. Многие месяцы, проведённые в морях, дают о себе знать, и "Академик Ширшов" навсегда останется домом родным! Моим напарником по каюте в этот раз оказался Миша Седунов. Ему идти в следующий рейс, и он должен был подготовить всё для своей будущей работы. У нас же иная задача, надо было снять и утилизировать одну из антенн. Алюминиевая конструкция в условиях повышенной влажности и солёности за три года практически полностью разложилась. Антенна проектировалась Львом Бабушкиным, и теперь он сам принял участие в её разборке, точнее - резке. Антенна довольно габаритная и располагалась на самой макушке шара гиростабилизированной платформы. Уложить её на палубу удалось только с помощью лебёдки. Теперь без головного убора "Чебурашка" стал ещё более похожим на своего мультяшного собрата, хотя и менее привычным для нас.

     На фото: Владивосток. Демонтаж антенны на НИС "Академик Ширшов".

     Надо сказать, что ещё с самого начала прежней нашей морской одиссеи наш электромеханический друг служил источником разного рода предположений и домыслов. Так, с чьей-то лёгкой руки мы получили прозвище, правда, ненадолго - "аргентинские шпионы". Ну, со шпионами ещё можно было согласиться, и то с большой натяжкой. Многих вводил в заблуждение "Чебурашка", подозрительно поводивший своими ушами в направлении предполагаемой суши. Хотя на самом деле его интересовали исключительно тропосферные каналы, благодаря которым сигналы УКВ можно было наблюдать за пределами прямой видимости. Других же интересовала опасность излучения наших антенн. Но в данном случае уши полностью оправдывали своё название: они предназначались, чтобы слушать - радиопередатчиков в комплекте нашей судовой аппаратуры отродясь не бывало. Да и мы своим практически круглосуточным присутствием под антеннами доказывали их безвредность. Но вот какова была наша связь с далёкой Аргентиной, для меня остаётся загадкой до сих пор.

     Работы по демонтажу антенны, как и другие дела, заняли все три дня. В промежутке удалось выбраться на городской пляж. Сентябрь во Владивостоке практически ещё летний месяц и вполне подходит для купания. В чём мы и убедились на деле - вода тёплая, но обилие медуз и прибрежная муть, взбитая волнами, несколько подпортили удовольствие. Однако даже такое разнообразие так полезно в нашей командировочной жизни. Сейчас в это время года Владивосток особенно хорош и всем своим видом напоминает южный город. Всё говорит об этом: и солнечные дни, и синь заливов, и яркая густая зелень деревьев и кустарников, местами вплотную подбирающихся по скалам к самой воде.
     Но вот неожиданно для нас "Академика Ширшова" переводят для проведения ремонта в док "Дальзавода". И теперь, чтобы попасть на судно, нам приходится оформлять пропуска. Впрочем, задача, поставленная перед нами, выполнена, и нам ничего не остаётся, как покинуть Владивосток и отправиться дальше. Мы оставляем наших коллег, и теперь наш маршрут пролегает на Сахалин. Ночной полёт на Ил-18 оказался не столь коротким, как думалось поначалу. Но все переезды со сборами, ожидания, оформления занимают немало времени, поэтому только под утро мы приземлились на военном аэродроме "Сокол". Это непривычно, но как нам объяснили, основная полоса аэропорта Южно-Сахалинска находилась в то время на реконструкции. Ну что ж, главное - автобусы поданы. И спустя некоторое время мы оказались в малоэтажном и симпатичном областном центре Сахалина. Для меня это уже не первое посещение Южно-Сахалинска. Город особенный, он не такой как Владивосток, он более спокоен. Издали он удивительным образом напоминает архитектурный макет. Улицы его новых кварталов расчерчены прямыми линиями и малолюдны. Этой малолюдностью пронизан весь город. Пустынными кажутся и ухоженный городской парк, и небольшой рынок в центральной части города. Кругом всё чинно и аккуратно. Возможно, это аура - наследие бывших хозяев здешних мест. В прошлый раз мне довелось прокатиться на автобусе в один из пригородных районов Южно-Сахалинска, и тянущиеся вдоль дороги квадратики миниатюрных с/х плантаций, разделённые ровными линиями кустарника или просто травой, своей идеальной геометрией навевали точно такие же мысли. Но, может, это просто результат культуры и трудолюбия корейцев, которых немало на Сахалине.

     Основной продукт на острове - это, конечно же, рыба. Доступность рыбопродуктов здесь не идёт ни в какое сравнение с нашим Томском. Наверное, не было ни одного случая, чтобы по возвращению домой из командировки кто-нибудь из нас не привозил с собой рыбных деликатесов. В большинстве случаев это были солёно-копчённые горбуша или кета в цельном виде. В крайнем случае - селёдка экзотического посола (во всяком случае, для нас сибиряков) из гастронома Владивостока. Но вот коренное население острова в отличие от нас воспитано совсем по иному. И услышанная мной как-то раз в сахалинском "Океане" фраза: "Ну что они фасуют так крупно! Ну, можно ж было сделать хотя бы граммов по 300!" говорит о многом.
     Однако для нас знакомство с рыбными богатствами Дальнего Востока, конечно, не ограничивалось только магазинами. Рыбалка или попросту промысел в локальном масштабе были не только стимулом к поездкам на край света, но и хорошим дополнением к скромному рациону питания в экспедиционных условиях. В осенние месяцы, когда огромные рыбины, повинуясь инстинкту, заполняют собой реку Курилку (о. Итуруп), требовалось немногое - разрешение местной власти и подходящий автомобиль для транспортировки улова. Остальное было делом техники. Под утро следующего дня мы валились с ног от усталости. И, наскоро смыв следы ночного труда по разделке и заготовке рыбы, засыпали на час - другой перед очередным рабочим днём. Обещая при этом себе и другим, что эта рыбалка была последней. Тем не менее, красная рыба с её икрой являли собой часть замкнутого круга, из которого не было выхода. О другом просто и не думалось. Правда, ходили разговоры о том, что в той же реке Курилке водится форель, которую можно ловить на удочку. Но мне уже приходилось затрагивать тему экспедиционной текучки, когда свободное время, всё более отодвигаясь на дальний план, так никогда и не наступало. В этой связи мы были немало озадачены, когда приехавшие к нам наши коллеги из Владивостока, назвав кету доисторическим динозавром, были в свою очередь удивлены тем, что мы не занимаемся ловлей камбалы на спиннинг. Это куда интереснее, да и рыбка повкуснее будет!
     И в самом деле, ведь мы в Сибири знакомы с камбалой только в её замороженном виде. Были у нас и свои специалисты по приготовлению икры, которые обычно освобождались от рутинной работы. Часть аккуратно закатанных баночек с весьма заманчивым содержимым увозилась нами домой на большую землю в качестве подарков. Сама же по себе тема красной икры обширна, поэтому ограничусь одной лишь фразой - каждый из нас, кто приезжал сюда в командировку, непременно проходил добровольно-принудительный курс терапии этим продуктом, потому как все понимали - это должно запомниться навсегда!

     Здесь в Южно-Сахалинске у нас есть своя "точка" на маршруте - квартира в новостройке. Это своеобразный перевалочный пункт между Томском и двумя базами-полигонами. Один из них расположен здесь же на Сахалине в посёлке Взморье, другой на Итурупе. Всякий прибывающий сюда обязан выполнить какую-нибудь полезную работу. После нашего отъезда из Южно-Сахалинска все запасы постельного белья на "точке" остаются выстиранными и отутюженными. Поездка же во Взморье традиционна и по-своему занимательна. Она занимательна уже тем, что локомотив и вагоны поезда, на котором мы туда добирались, изготовлены в Японии специально для узкоколейной железной дороги. Миниатюрный ж/д вокзал, с которого мы отправились в путь, и симпатичный поезд будто созданы друг для друга. Впечатление, что уют и ухоженность вагончиков овеяна духом продвинутого южного соседа. Но как всё это контрастирует с серостью и убогостью небольших поселений, невесть когда и для чего появившихся на побережье вдоль железной дороги! Ещё от прошлого своего приезда сюда у меня осталось ощущение того, что Южно-Сахалинск - единственное цивилизованное поселение на всём острове. Да, пожалуй, ещё порт Корсаков!

     Дорога пролегает по узкому участку суши между морским побережьем и высоким протяжённым кряжем. Рассказывают, что в сложных погодных условиях, которые на острове нередки, движение на ветке прекращалось из-за размыва путей или снежных заносов. Во времена моего скоротечного пребывания на этом острове подобного не случалось, но проблесковые маячки, установленные на крышах городских автобусов, говорят сами за себя. Но чем менее деятелен человек, тем первозданнее природа. Только здесь можно увидеть голубые ели в своей естественной среде. Их можно разглядеть прямо из окна вагона. И если сентябрь во Владивостоке ещё ничем не напоминал об осени, то здесь его признаки уже отражаются в привычных красно-жёлтых тонах.

     В честь нашего приезда был оперативно организован субботник. Хотя, если говорить точнее, то скорее в честь нежданно прибывшей рабсилы. Сейчас я уже не могу точно вспомнить, в чём именно заключалась наша помощь. Но сохранившиеся фотографии позволяют сделать вывод, что это было ограждение или по-простому забор. Вечером прогулка берегом моря, переход по камням у самого прижима. На обратном пути, немного вымокнув, едва успеваю проскочить приливный подъём воды. Иначе большой круг по верху кряжа. Поиск янтаря и в этот раз не принёс желаемого результата. Но каких только "штучек" не выносит шторм на берег: раковины - пустующие жилища моллюсков, крабы, водоросли и много ещё чего. Кое-какие приличного вида ракушки перекочёвывают в мои карманы на сувениры. К примеру, на Итурупе всего этого ничуть не меньше, плюс к этому обилие следов цивилизации в виде диковинных тогда для нас пластиковых зажигалок и красочных банок от напитков. В нынешний приезд на Итуруп нас ожидает совсем уж экзотический "сувенир" - выброшенная штормом на берег прямо у нашего полигона небольшая рыболовецкая шхуна, одна из многочисленного семейства "Мару", которые бороздят моря и океаны по всему свету.

     Одних суток пребывания во Взморье оказалось более чем достаточно. Едва успеваем в Корсаков к рейсу на Итуруп. Второе моё посещение Взморья оставило те же самые впечатления, что и первое - серое, прижатое к земле поселение в постоянном морском тумане. А ещё сероводород источников и огромных размеров домашние гуси непревзойдённой белизны. Возможно, это просто контраст с серостью. Но они настолько этим поразительны, особенно когда важно вышагивают в тумане раннего утра, что непроизвольно навевают своим видом мысли о пришельцах - настолько они не здешние! Опять же серость прибрежных посёлков Сахалина, равно как и других островов, обусловлена чернотой рубероида, коим обшиты многие постройки. Это простой и доступный способ сохранить тепло в условиях штормовых ветров. Взморье, как и, наверное, многие другие такие же посёлки в нашем понимании не очень-то пригодны для жизни. Тем не менее, радиофизический полигон продолжает развиваться, хотя годами раньше перед первопроходцами из лаборатории РТС стояла задача просто на выживание.

     На фото: о.Сахалин, пос.Взморье.

     Но этой поездкой впечатления от железных дорог Сахалина ещё не закончились. По узкоколейкам острова колесит ещё одна техническая диковинка - матрисса! Матрисса - это дизель-вагон, аналог пригородной электрички и также родом из Японии. Да, опять из Японии, что поделаешь, такова действительность. Сейчас уже трудно сказать, почему для поездки в Корсаков нами был выбран именно этот вид транспорта. То ли для полноты впечатлений, то ли для того, чтобы жизнь не казалась сахаром. Рань неимоверная и темень на дворе. Но мы со своими пожитками уже в вагоне матриссы. Жёсткие деревянные лавки, сумеречное освещение и запах дизтоплива. Крикливый сигнал-гудок, напоминающий вопль испуганного ишака, извещает нас о прохождении перегонов. Но не военный ли это ещё трофей?! Узкоколейка в части своей проходит по морскому побережью, но это уже залив Анива. Маршрут удобен для рыбаков, которые и составили нам компанию. Где-то на середине пути они покидают нас, устремляясь со своими коробами к едва различимому в темноте раннего утра берегу моря.

     Но если говорить о шоссе, соединяющем эти два населённых пункта, то оно также отлично от того, что приходилось видеть в других местах. На его отдельных участках идеально прямая нитка асфальта стрелой уходит почти до самого горизонта.

     __________

     А потом был морвокзал Корсакова и наше дремотное ожидание посадки на "Серго Орджоникидзе", который вот прямо сейчас скрипит и стонет, то взлетая над водяными валами, то стремительно ныряя в них. Место на лавке выбрано довольно удачно, и мой жизненный тонус уже вернулся к прежнему своему состоянию. Нет ничего прекраснее, чем возвращение к жизни. В каюту, конечно, ни ногой, но следует хоть немного размяться. Для этого я и спускаюсь с насиженного места вниз по трапам, чтобы совершить ночной моцион - обход судна.

     Остаток ночи пролетел в какой-то полудрёме. Наверное, меня разбудил грохот якорной цепи, - это означает, что мы на рейде Курильска. Окидываю взглядом окрест. Слева в предрассветной мгле уже отчётливо проступают контуры вулкана "Богдан Хмельницкий". А по низкой береговой линии в устье реки Курилки большим серым пятном и тусклыми огнями обозначен Курильск - административный центр острова. Правее, на возвышении, где береговая линия круто обрывается к морю, и расположен наш полигон. Теперь он должен быть заметен своим новым, недавно отстроенным домом, но пока разглядеть ничего не удаётся.

     На фото: Курильск и вулкан "Богдан Хмельницкий".

     Непогода и шторм остались где-то позади, а взошедшее с противоположной стороны острова солнце возвращает к жизни натерпевшихся качки пассажиров "Серго Орджоникидзе". Большинство из них уже на палубе. Ночь уходит в забытьё, и только туман в глазах да страдание на лицах некоторых участников плавания говорят о только что прошедшей беспокойной ночи. Даже при солнечном освещении остров кажется суровым и неприступным. И сказанная на палубе кем-то фраза: "Ну, вот мы и дома!", звучит для новичков немного странно. Мы с вещами также на палубе вместе со всеми в ожидании плашкоута. Неплохо было бы напоследок заправиться в судовом ресторане, ведь впереди нас ожидают спартанские условия. Но моё предложение, увы, не находит понимания. Что ж, когда моим компаньонам надоест к завтраку красная икра, или, как вариант, - "Алма повидласы", может быть тогда они и вспомнят об этом.

     Вот уже на берегу становится заметным движение, и вскоре в нашу сторону направляется плашкоут. Он доставит на судно отъезжающих на большую землю, а на остров переправит страдальцев прошедшей ночи. Расстояние до берега не так уж велико, и спустя некоторое время мы наблюдаем процедуру швартовки. Однако! Кажущееся спокойным море мотает плашкоут как спичечный коробок. Пассажирам внизу приходится применить всю свою сноровку, чтобы поймать трап и вцепиться руками в его поручни. Нам спускаться немного легче, но теперь всё равно придётся ещё раз испытать все прелести морской качки - "счастья" мало не бывает!
     Наконец обмен пассажирами закончен, и плашкоут отправляется в обратный путь. За спиной остаётся белая громада "Серго Орджоникидзе", а впереди - волнующееся море. Бросаю на корабль прощальный взгляд. Наверное, я был к нему несправедлив в начале пути. Ведь он с честью выдержал шторм, а, как говорится, друзья познаются в беде. Прошедшая неделя подарила нам в очередной раз массу впечатлений, а то и попросту приключений. А уже накопившаяся усталость требует передышки. Но несмотря на это уже здесь на плашкоуте мне по старой памяти представляются непроходимые заросли бамбука, в которых немудрено заблудиться. Ни с чем не сравнимое зрелище хода кеты, что можно наблюдать прямо с моста, соединяющего берега реки Курилки. Грохот прибоя, когда водяные валы, стремительно набегая на отмель, карабкаются затем вверх на десятки метров по отвесным скалам и, обессилев, падают вниз, разбиваясь на тысячи мелких осколков. И первый снег на вершинах вулканов в преддверии зимы, когда штормовой ветер вперемежку с шумом прибоя свистит и воет в чердачных перекрытиях нашего жилища, вызывая тревожные чувства в ожидании последнего рейса на большую землю. Здесь, в краю восходящего солнца, в самом деле, много необычного. Дальневосточная провинция примечательна своими контрастами. И важно увидеть не серость здешнего бытия, а то, другое - большее, о чем вспоминая многие годы спустя, можно будет сказать: да, там всё-таки интересно!

     Берег всё ближе. Вот уже виднеется знакомый ЗИЛ-фургон. Но кто из наших находится в группе встречающих, различить ещё нельзя.

     Пожалуй, на этом и стоит завершить повествование. Ведь от конечной цели путешествия нас отделяют считанные минуты. Впереди по меньшей мере месяц жизни на острове. И нам, должно быть, ещё предстоит многое. Наконец следует мягкий толчок - это плашкоут коснулся причальной стенки своими шинами-амортизаторами. С прибытием!